Итак, почему же первобытная амбивалентная Самость, имеющая светлые и темные стороны, представляющая добро и зло, с таким постоянством появляется во внутреннем мире даже у тех пациентов, которые не пережили в полной мере физического или сексуального насилия? Ниже я привожу краткое описание того, как я, в свете моего клинического опыта с пациентами, похожими на нашу юную художницу с ее ужасающих внутренним миром, объясняю эту проблему с эволюционной точки зрения.

Мы должны принять, что во внутреннем мире маленьких детей боль, возбуждение или дискомфортные чувственные состояния быстро сменяются чувством комфорта, удовлетворения и безопасности таким образом, что постепенно выкраиваются два образа самого себя и внешнего объекта, эти ранние репрезентации себя и объекта заключают в себе противоположные аффекты и имеют тенденцию образовывать полярные структуры. Один является "хорошим", другой - "плохим", один -любящим, другой - ненавидящим и так далее. По своим исходным характеристикам, аффекты являются примитивными, архаичными, подобными извержению вулкана. Они быстро рассеиваются или уступают место противоположному аффекту в зависимости от меняющихся условий окружающей среды. Негативные аффекты, связанные с агрессией, ведут к фрагментации психики (диссоциации), в то время как позитивные аффекты и состояние покоя, возникающие, когда мать адекватна в исполнении своей роли посредника между ребенком и внешним миром, интегрируют фрагменты психики и восстанавливают гомеостатический баланс.

В первые годы жизни ребенка механизмы, регулирующие его взаимодействие с окружающим миром и впоследствии развивающиеся в систему эго, целиком сосредоточены в материнском "я-объекте", функционирующем как некий внутренний орган, который служит для переработки (метаболизации) переживаний младенца. Посредством эмпатии мать чувствует возбуждение и тревогу младенца, поддерживает и успокаивает его, именует чувственные состояния и придает им форму, восстанавливая, таким образом, гомеостатический баланс. По мере того как это повторяется вновь и вновь в течение достаточно долгого времени, психика младенца становится все более дифференцированной, он начинает справляться со своими аффектами самостоятельно, то есть появляется эго, способное вынести сильные аффекты и выдержать конфликтующие эмоции. Однако до тех пор, пока этого не произошло, внутренние репрезентации себя и внешних объектов у младенца остаются расщепленными, архаичными и типичными (архетипиескими). Архетипические внутренние объекты обладают качеством нуминозности, они подавляют и являются мифологичными. Они представлены в психике как антиномий или противоположности, которые постепенно объединяются в пары в сфере бессознательного, благостные и ужасающие одновременно; примером такой пары противоположностей служит образ Хорошей Матери, выступающей в "тандеме " с образом Ужасной Матери. Среди множества такого рода coincidenta oppositora* бессознательного можно выделить один центральный архетип, который, по-видимому, символизирует сам принцип единства среди всех антиномичных элементов психики и который задействован в динамике их "вулканической" активности. Этим центральным организующим элементом коллективной психики является, согласно терминологии Юнга, архетип Самости, обладающий как светлыми, так и темными сторонами. Этот архетип обладает свойством экстраординарной нуминозности, встреча с ним может быть сопряжена как со спасением, так и с гибелью, в зависимости от того, какой стороной Самость обращена к переживающему эго. Самость как "единство единств " символизирует образ Бога в человеческой душе, хотя Бог, воплощенный в Самости, является примитивным, mysterium tremendum**, божеством, подобно Яхве Ветхого завета, совмещающим в себе и любовь и ненависть. Целостная Самость не может быть актуализирована до тех пор, пока не развито эго, однако, если констелляция этого архетипа произошла, он становится своего рода "опорой, основанием" для эго и направляют эго в ритмичном процессе реализации врожденного потенциала личности индивида. Майкл Фордэм (Michael Fordham, 1976) назвал этот процесс "циклом деинтеграции - реинтеграции Самости".

Нормальное, здоровое развитие ребенка определяется процессом гуманизации и постепенной интеграции архетипических противоположностей, составляющих Самость, в ходе которого младенец, а позже маленький ребенок, научается справляться с переносимыми переживаниями фрустрации (или ненависти) в контексте достаточно благоприятных (но не идеальных) первичных отношений. В этом случае безжалостная агрессия ребенка не разрушает объект, и он может справиться с чувством вины, преодолеть, согласно Кляйн, "депрессивную позицию". Однако если ребенок пережил психическую травму, то есть был поставлен перед лицом непереносимых переживаний, связанных с объектным миром,- негативная сторона Самости остается архаичной, не персонифицированной. Внутренний мир остается под угрозой дьявольских, нечеловеческих фигур. Агрессивные, деструктивные энергии - изначально необходимые для адаптации во внешнем мире и для здоровой защиты от токсичных "не-я-объектов" -теперь направлены во внутренний мир. Эта ситуация чревата травматизацией теперь уже со стороны внутренних объектов, несмотря на то, что внешняя травматическая ситуация уже давно завершилась.

*Совпадение противоположностей {лат,)

** Ужасающая тайна {лат.)

© Donald Kasched, 1996
© В. Агарков, С. Кравец, перевод, 2001
© В. Калиненко, Е. Щербакова, предисловие, редакция, перевод авторского введения, 2001
© Академический Проект, оригинал - макет, оформление, 2001
© Деловая Книга, 2001

Вернуться в "Психологию" | Вернуться на главную страницу